Я обучался в институте на втором курсе, когда мне пришло письмо от моего школьного друга и моего головного конкурента. Дело в том, что мы обожали одну даму, и каждый грезил на ней жениться. Но избрать кого-нибудь из нас она все никак не могла и мы с ним жили в подвешенном состоянии. Итак вот, он писал, что моя возлюбленная женщина собралась замуж за моего неплохого знакомого, хотя они знакомы-то всего ничего. После чего я впал в депрессию и все задумывался, вроде бы мне побыстрее приехать домой и побеседовать со собственной возлюбленной. Настроение было паршивое, и это ощутили даже докторы, которые дали мне справку о переутомлении и отпустили меня домой на две недели.
Не помню, как я доехал до собственного родного городка и позвонил собственной возлюбленной, договорившись о встрече. Она пришла ко мне домой, когда никого не было из родных. Прямо с порога я получил гулкую пощечину и был сбит на колени ударом ее прелестной ножки прямо в пах.
— Для тебя кто разрешил приезжать, ты, где на данный момент должен быть?
— Но ты же выходишь замуж и не за меня!
— Ну и что, а разве я для тебя обещала?
— Нет, но я ожидал и возлагал надежды.
— Вот бы и ожидал у себя в институте.
— Ну как же ты?
— А что я, разве я тебя прогоняла?
Я недоуменно уставился на нее.
— И что все-таки мне делать?
— Ведь ты был моим рабом, так?
— Но я желал всегда быть около тебя.
— Но я и не отказываюсь от тебя.
— Как же супруг?
— А кто меня содержать будет, он, по последней мере, при деньгах и издавна уже прогуливается в моих рабах.
— Так ты и меня оставишь у себя?
— Естественно мой небольшой глуповатый мальчишка и твоего друга тоже.
— И что все-таки нам делать?
— Хорошо, раз ты уже тут, будешь обслуживать меня совместно со своим другом, будешь делать все, что я захочу. А в заслугу я тебя не прогоню назад в институт на эти две недели.
— А что я должен делать?
— У меня есть перечень дел, которые ты должен сделать, и приготовить все как надо.
Я был на седьмом небе от счастья, моя госпожа берет меня в свою семью рабом и я смогу быть у ее ножек всегда. Получив перечень дел, я созвонился со своим другом и моим напарником. Дело в том, что церемония бракосочетания продолжается у нас в городке достаточно долгое время, а моя госпожа не любит длительно стоять. К тому же она любит, когда у нее не плохое настроение, чтоб кто-то был у нее под ножками. Потому мы пришли в загс поздно вечерком и приспособили подий, на котором происходит церемония под нужды нашей госпожи. А конкретно, мы сделали под подиумом два места себе, чтоб мы могли там лежать, а наши лица были на уровне с полом, прикрытые темной прозрачной материей. И наша госпожа могла стоять на нас, когда захотит. У нас у каждого было по телефону, и мы могли получать команды от нее.
На последующий денек, рано днем, раздался звонок, и я был вызван в дом жены. Придя туда, я повстречал собственного друга. Мы стояли в прохожей на коленях и ожидали распоряжений. Госпожа, судя по всему, еще спала. В конце концов раздался звонок телефона, и мы были призваны в спальню под ножки прелестной госпожи. По команде «коврик» мы улеглись на пол у кровати лицом ввысь, и госпожа опустила свои ножки нам на лица, поеживаясь от утренней прохлады. Уперевшись ножками прямо в глаза, она потянулась и хрустнула пальчиками. После чего она встала, переступила через моего друга и востребовала писсуар. Я приподнялся, уперся руками сзади себя, откинул голову и открыл рот. Госпожа приподняла подол пеньюара и села попкой мне на лицо.
В рот стукнула тугая струя горькой утренней мочи. Я пил не переставая, стараясь глотать не торопясь, чтоб моча отлично помыла половые губы моей госпожи. Когда она окончила, я языком кропотливо пролизал всю промежность, чтоб писечка была незапятанной. Малость посидев, госпожа произнесла, что сейчас ей нужен унитаз. Мой друг сел в такую же позу, как и я и она пересела на его лицо, переставив ножки на меня. Вдумчиво смотря на меня, она начала какать, и мой друг воспринимал все в себя. Так было всегда, роли наши изменялись по желанию нашей госпожи. Когда она окончила, он длительно вылизывал ее попу, пока она не стала незапятанной. После чего она длительно посиживала в ванной под душем на моем друге, как на стульчике, а я мыл, красивое тело нашей госпожи, готовя ее к грядущей церемонии.
Некое время она отдыхала на кровати, позже позвала нас к для себя.
— Я желаю вам сказать, 100 вы очень расстроили меня вчера своими проделками, вы моя вещь и не должны без моего разрешения ничего решать. За это вы будете сейчас наказаны, я буду давить вас как тараканов, пока не устану. И я обещаю вам, что две недели вы не можете показаться на людях, а если синяки у вас и пройдут, я их реанимирую. А на данный момент марш на пол ковриком лицом вниз, мне захотелось потанцевать.
Мы знали, что если лицом вниз, то танец будет в туфельках на больших каблуках со железными шпильками, острых, как шило. Мы лежали на полу, плотно прижавшись, друг к другу.
— Поднимите головы и поглядите на меня — ну разве я не великолепна?
Госпожа стояла пред нами, расставив красивые ножки и поставив пред нами две хрустальные туфельки, доверху заполненные коньяком.
— Пейте за мое счастье, сейчас я хорошая.
Когда коньяк был выпит, ножки оказались в туфельках, а мы под наркозом. Зазвучала музыка, и начался танец, поначалу перед нашими лицами на ковре, позже ножки спружинили и туфельки пропали из виду, зато наши спины сходу их ощутили. Коньяк отдал о для себя знать, и боль была не таковой острой. Каблучки начали терзать наши спины, разрывая их до крови при каждом повороте. От вида крови наша госпожа всегда возбуждалась, движения становились все более резкими и сильными. В один момент зазвонил телефон, госпожа тормознула, не сходя с нас и начала говорить, стоя на одной ножке и покручивая каблуком 2-ой ножкой. Боль была одичавшей, но сладостной — это боль от возлюбленной госпожи. Окончив разговор, она сошла с нас, заявив, что ее подружки обломали ей весь кайф и скоро придут ее одевать. Прошло малость времени и в дверь позвонили.
— Вы оба в прихожую и на колени! Будете встречать моих подружек и делать все, что они произнесут.
Мы молчком поползли в прихожую и легли ничком на пол перед дверцей. Госпожа открыла дверь, и радостная гулкая масса женщин ввалилась в квартиру, протопав по нам как по коврику, никак не стесняясь.
— Итак вот какие у тебя рабы, давай, давай делись, на данный момент мы с ними познакомимся.
Мы сообразили, что все подружки нашей госпожи такие же, как она. И это наводило на мысли о том, что нам сейчас достанется по полной программке. Раздевшись, девицы пинками погнали нас в гостиную. Давайте, заползайте под стол, на данный момент будем отмечать принципиальное решение нашей возлюбленной подруги. Мы залезли под стол и посиживали там, ждя, что с нами будет. Девицы, забавно переговариваясь, накрыли на стол вино и закуску, расселись вокруг стола, поставив свои ножки прямо на нас. Их острые каблучки больно царапали наши тела, но увернуться было нельзя. Чьи то ножки упирались в лицо, чьи то лежали на плечах, а чьи то давили на грудь либо спину.
При этом расслабленно они не посиживали, потому каблучки всегда передвигались по нам. Временами кто–то пинал ножкой толи от хохота, или что–то не нравилось. Лицо у меня и моего друга было уже достаточно чувствительно разбито и поцарапано. Вино равномерно начало действовать, шум и хохот стали громче, пинки каблучками стали чувствительнее и послышались голоса.
— Эй, там, под столом, чего сидим как истуканы. А ну давайте, начинайте работать. Стремительно к нам меж ножек и начинайте лизать наши киски.
— Но их только двое, а нас шестеро. Хорошо, пусть лижут по порядку. Начинают с тех, у кого белоснежные трусики, а позже по цветам радуги и окончат темными.
— Да, а мы за качество лизания будем благодарить либо наказывать. Правда благодарность и наказание будут схожими – не считая наших ножек нам нечем с вами рассчитываться.
Последовал взрыв хохота, пиршество …длилось. В белоснежных трусиках пришла одна женщина, она досталась мне, друг пополз к хозяйке бардовых стрингов. Трусики моей хозяйки были крохотные и совершенно прозрачные, попой она сползла вперед и узкая полоса впилась в губы и пропадала в их. Ножки были обширно раскрыты, я просто просочился к священной киске. Осторожно я начал водить языком по ягодицам, по губкам и по полоске трусиков.
Почувствовав, какое то движение, я осмелел и усилил нажим. Так длилось, какое то время. Внезапно, ножки сомкнулись, и со всего маху я получил по ушам. Хозяйка белоснежных трусиков приподняла скатерть и злостно прошипела.
— Ты что, уродец, не можешь двинуть трусики в сторону и лизать киску?
Я поспешно сделал требуемое, как ножки снова раздвинулись. Киска начала делать движения мне навстречу, заливая мое лицо своими соками. Губы распухли, стали красноватыми и упругими. Внезапно я был схвачен руками за голову и просто впечатан в киску, которая забилась в конвульсиях. Воздух у меня кончался, киска герметично упаковала мое лицо, обеспечив смазкой надежный контакт. Вырваться у меня не выходила, я начал задыхаться, слабо дергаясь.
Все это, по-видимому, доставляло дополнительное наслаждение, оргазм все продолжался и продолжался, упругие губы пульсировали, охватывая меня все посильнее. Я пробовал вдохнуть воздух, а заместо этого всасывал губы и смазку из влагалища. Все поплыло перед очами, и я отключился. В себя я пришел от удара ножкой в лицо, поначалу одной позже 2-ой. Я свалился на пол и обе ножки припечатали меня. Подружка в бардовых трусиках тоже видимо кончила, мой друг лежал рядом, имея на собственном лице ее ножки. Мы потихоньку стали выползать, выискивая очами нужные трусики. Их было двое, одни желтоватые с зеленоватым горошком, 2-ые зеленоватые с желтоватым горошком. Посмотрев друг на друга, мы разобрали женщин. Мне достались желтоватые трусики шортиками.
Я уткнулся лицом не понимая, что мне делать. В один момент попа приподнялась, и киска толкнула меня в нос, я стремительно сообразил и, ухватившись 2-мя руками, сдернул трусики, освободив обе ножки. Если 1-ая киска была выбрита, без следов растительности, то эта вся была покрыта рыжим пушком тонких волосиков. Киски видно не было и мне пришлось языком раздвигать волосики, чтоб добраться до священной щелочки. Шортики были достаточно плотные и волосики были плотно прижаты к губкам, а когда я языком их раздвинул, передо мной стала прекрасная картина. В обрамлении огромных половых губок были красивые, сочные малые губы, которые были просто больших размеров.
За ними прятались все красы женской киски, вероятные и неосуществимые. Большой, гибкий, налитый кровью, как слива клитор, напряженный вход во влагалище, весь залитый соками, и вокруг красивый пушок ласковых волосиков. Точеные ножки переходили в упругие полушария ягодиц, которые плотно обымали попу. К тому же киска излучала упоительный запах, который кружил голову. Проведя языком меж губок, я получил чувствительную ответную реакцию. Все натужилось и запульсировало. Языком я голубил влагалище, а нос теребил клитор. Пальцы девицы цепко держали меня за уши, регулируя силу прижима и темп моих движений.
Равномерно киска стала приподниматься все выше и выше, и мой нос оказался во влагалище, а языком я стал ублажать анус. Он стремительно отреагировал на мою заботу и открылся, набух и подался вперед, обхватив мой язык и запульсировал в такт с биением сердца. По жаркому сгустку, хлынувшему из влагалища на мое лицо, я сообразил, что женщина кончает. Колечко ануса стало пульсировать, толкая мой язык и сразу пытаясь его поглотить. Амплитуда была так большая, что мою голову трясло достаточно чувствительно. Ножки сжались совсем, я растерял все чувства, не считая того, что меня поглощает эта красивая киска милой девицы. Было чувство, что она растеряла сознание, вцепившись в меня мертвой цепкой, руки тянули к киске с таковой силой, что я не мог пошевелиться, а попа продолжала биться об меня в конвульсиях.
Дышать я как-то еще мог, потому остался живой. Когда все завершилось, меня все равно не отпускали еще минут 10, мельчайшие пробы освободиться вызывали конвульсивные конвульсии. Такового длинноватого оргазма я еще никогда не лицезрел. Привел в меня в себя удар каблучками моей госпожи по спине, которая сказала, что это ее денек, и она утомилась ожидать. Ножки, удерживающие меня, разжались, и я обессиленный свалился на пол. Мой друг уже обрабатывал голубые трусики, а я увидел над собой оголенную киску моей госпожи. В один момент ее ножки взлетели ввысь и приколотили меня к полу наточенными каблучками.
— Ты что там уснул, либо решил увильнуть?
С этими возгласами ножки стали топтать меня изо всей силы. Я пробовал увернуться, но напрасно, удары были таковой силы, что от моего лица не достаточно что осталось живого. Со всей вероятной скоростью я прильнул к киске госпожи, и это ее малость успокоило. Она сложила ножки на моих плечах, постанывая и царапая каблучками мою спину. Кончила она внезапно стремительно и очень, пару раз вздрогнув и успокоившись.
— Стремительно вылижи мне все, чтоб я была стерильной для моего жениха, может он тоже захотит меня поцеловать там.
Лизал я длительно и кропотливо, а мой друг делал это со всеми другими девицами. Когда время гигиены прошло, девицы встали из-за стола и расселись в креслах и на диванчике. Они отдыхали, откинувшись на спинки и разбросав ножки.
— Я желаю пи-пи, капризно проговорила одна из их, стремительно ко мне.
Пальцем она поманила меня, я подполз и уткнулся в кису. Струя была тугой, я пил, стараясь не захлебнуться.
— Фу, будто бы с родными повидалась, подлижи меня там.
— И я, и я, мы тоже желаем.
Мы с другом еле успевали переползать от девицы к девице, пока все не опорожнились.
— Девчонки, настало время наряжать жену.
Моя госпожа вышла на середину комнаты, совсем оголенной, из одежки на ней были только туфельки. Это была богиня, она была совершенством с точеной фигурой. Маленькая, маленького роста она смотрелась потрясающе.
— Девченки, у меня расчудесное настроение, я желаю плясать.
— Так танцуй, только нам тебя плохо видно, а ну марш ей под ножки, и лицом ввысь, чтоб мы тоже любовались нашей женой.
Мы улеглись на пол, и наша госпожа закружилась на нас в темпе танца. Девчонки ей хлопали в такт, и она, ободренная их вниманием, кружилась и прыгала, не обращая на нас никакого внимания. Ее ножки попадали нам в различные места, в особенности жутко было, когда каблучки со всего размаха наступали нам на лицо, в такие мгновения мы выручали наши глаза, уклоняясь, как это было может быть. В какой то момент она растеряла равновесие, девицы вскочили, встали вокруг нас и стали поддерживать подругу за руки.
Делая упор на их руки, жена скакала как горная козочка, разбив нас с другом до крови. Наш кровавый вид почему-либо возбудил всех женщин, и они по очереди запрыгивали на нас и кружились совместно с женой. Они бы, наверняка, затоптали нас до погибели, если б кто-то из их не вспомнил про время. А было уже пора собирать жену к венцу. Чтоб не испачкать наряд жены, нам повелели перевернуться лицом вниз и лежать смирно. Госпожа стояла на наших спинах, обширно расставив ноги, и была прекрасна, краем глаза мы любовались ей в отражении зеркала, которое было на обратной стенке комнаты. Девицы надели ей белоснежные прозрачные трусики, состоящие из легких, как паутинка, узорчатых орнаментов.
Трусики были в виде шортиков и подчеркивали круглую упругую попу и красивую киску госпожи с пухленькими губами, которые рельефно выступали меж расчудесных ножек. Госпожа подняла одну ножку, перенеся вес на другую, под которой лежал я и каблучок впился в мою спину, проткнув кожу. Кровь медлительно стала выступать, но этого никто не увидел, так как все дружно надевали чулочек на вторую ножку жены. При этом две девицы натягивали чулочек, а две поддерживали госпожу за ручки. Госпожа поставила ножку на моего друга …и подняла ножку, которая терзала мою спину. Туфельки были прозрачными, а каблучки черные, остро заточенные.
Потому крови видно не было, да никто и не смотрел, все были поглощены одеванием жены. Установилась очередь моего друга терзаться от сладостной боли. В конце концов оба чулочка были одеты и обе ножки прочно стояли на наших спинах. Девицы надели узорчатый пояс и пристегнули чулочки к подтяжкам. Все белье было белоснежное, легкое, ажурное и прозрачное. Оно практически терялось на фоне прелестной белоснежной кожи жены. Одели легкий бюстгальтер и обязательный атрибут жены — узорчатую резиночку на правую ножку. Сверху опустили легкую сорочку, которая заканчивалась широким подолом с кольцами.
Мы спрятались под таким нарядом. После чего принесли фактически платьице, оно было потрясающе. Белоснежный с розовыми вставками лиф, широкая, пышноватая юбка, увенчанная стразами и цветами, мягко накрыли нашу госпожу и совсем спрятали нас от сторонних взоров. Длиннющий шлейф дополнял картину. Прозрачная фата и букет цветов – и вот сборы окончены. Госпожа сошла с нас и пошла кружиться перед зеркалом.
— А этих срочно в ванну, пусть отмоются и приведут себя в порядок. Пока мы мылись и зализывали свои раны, в комнате правило веселье, видимо приехал жених и выкупал жену. В это время зазвонил телефон, и я услышал команду, марш в загс, чтоб были на месте до возникновения гостей.
